По шёлковому пути

Советская любовь к сокращениям порой рождала исключительно благозвучные неологизмы. Вот, например, «Светлана» — «Световые лампы накаливания» — ведь красиво? Или «Сивинит» — «Сибирские вискозные нити». Или «Шелен» — «Шёлк Енисея». Хотя, впрочем, «Шелен» появился уже в постсоветскую эпоху, а сначала это был «Красноярский шёлковый комбинат».

Изначально предполагалось, что комбинат будет меланжевым, схожим по профилю с барнаульским. Во всяком случае, когда в 1951 году началось строительство предприятия, его профиль обозначался именно так. Но в процессе планы изменились, и в мае 1957 года новый комбинат заработал, отметив своё рождение выпуском первой продукции — подкладочной саржи.
div style="text-align: justify;">Изначально предполагалось, что комбинат будет меланжевым, схожим по профилю с барнаульским. Во всяком случае, когда в 1951 году началось строительство предприятия, его профиль обозначался именно так. Но в процессе планы изменились, и в мае 1957 года новый комбинат заработал, отметив своё рождение выпуском первой продукции — подкладочной саржи.
Разминка
История таких вот — послевоенных — заводов всегда сопровождается ремарками о том, что специалистов для них собрать было непросто, так что работали у станков всё больше женщины да подростки. Но производство тканей — дело изначально женское, и молодой, строящийся и растущий завод собирал в своих стенах таких же молодых девчонок, которые съезжались на работу со всей страны.
Ткачиха Зоя Сафронова пришла на комбинат, когда тот ещё только-только вставал на ноги. Зоя Фёдоровна вспоминает, что когда до их городка на Смоленщине дошла молва о том, что под Красноярском возводится мощнейшая ГЭС, её муж — плотник по специальности — поехал на стройку века. Вслед за супругом отправилась в Сибирь и молодая жена. Поскольку у девушки был опыт работы на хлопчато-бумажной фабрике, устроилась она на Шёлковый комбинат, где тогда трудились 3000 человек. Сначала заняла пост мастерицы-инструктора — стажировала учениц. Но ткачихи зарабатывали больше, и Зоя Федоровна встала за станки.
И даже в 1960-х годах Шёлковый ещё не прославился. Галина Башмакова вспоминает, что когда приехала в Красноярск из Казачинского района края, о комбинате тоже не слышала. Девушка имела образование ткачихи, которое и привело её на предприятие.
«Мне посоветовали проситься в четвёртый цех, он был новый, тогда только открывался. Меня приняли, и вместе с другими молодыми людьми после небольшого обучения отправили на запуск цеха. Он был просто огромный, я работала в жаккардовой половине», — вспоминает Галина Башмакова.
К станку с азартом
Слава к заводу пришла чуть позже, в конце 1960-х, когда он окреп, разросся, обзавёлся станками и мастерами. Тут-то и началось: достижения, рекорды, передовицы газет.
Оборудование на Шёлковый поступало как с советских производств, так и из так называемых дружественных государств. В 1969-м году на самом большом на комбинате первом цехе вместо устаревших к тому времени ткацких станков «АТ-100» устанавливаются сотни новых пневматических, созданных совместно советскими и чехословацкими специалистами. Традиционный челнок здесь заменяет струя сжатого воздуха, с помощью которой уточная нить прокидывается через зев. Благодаря такому нововведению удалось несколько освободить помощников мастера, и ткачих и исключить труд подсобников. К тому же работали такие станки заметно тише, а по производительности оказывались в два раза выше.
«Старые станки были ударного действия, челнок гоняли, и порой этот челнок вылетал из зева. В Нить для них была на шпуле — на 4 минуты работы оборудования. В новых чешских станках стояли бобины, и хватало их на два часа. Мы экспериментировали: привязывали к концу нити бобины на станке нить из новой, станок её подхватывал. Оборудование это почти не ломалось — это были лучшие по тем временам станки. Говорили, что заплатили за них золотом», — рассказывает Зоя Фёдоровна.
Молодая ткачиха Зоя Сафронова взялась обслуживать два, потом четыре, потом восемь новых станков. Всё получалось, да причём в рабочую смену ещё оставалось время на чтение газет. Зоя Федоровна просила больше работы: ведь красноярский комбинат был единственным, снабжавшим шёлком все швейные фабрики на востоке страны. Его требовалось всё больше и больше, а людей на предприятии не хватало.
«Это был азарт! Кто кого победит: я эти чешские станки, или они меня? К тому же это соревнование: с нами Рига, Бендеры, Москва осваивали это оборудования, Красноярск одним из последних получил. И мы все не хотели, чтобы наш город отставал. Я дошла до семнадцати, и тогда обнаружилось, что в стране ни одна ткачиха на стольких не работает. Меня отправили в Москву на совещание передовиков-текстильщиков. И там, поглядев на московских, литовских, молдавских ткачих, рвавшихся соревноваться со мной, я объявила, что возьму 20 станков. Приехала домой, и взяла — не 20, а сразу 25. К нам приезжают чиновники из Москвы, комбинату вручают второй Орден Ленина. Меня на трибуну, я рассказываю о своей работе и даю обещание встать на 50 станков. Был такой гром аплодисментов, что корреспонденты, которые заскучали и ушли, вернулись, и меня заставили повторить обещание, а потом ещё и на киноплёнку засняли.
50 ткацких станков я взяла, и девятую пятилетку, как и обещала, выполнила досрочно — за 2 года и 3 месяца. Прибавила еще 25 станков, и вот работаю уже на 75. А тут приближается 100-летня годовщина со дня рождения Ленина — как не ознаменовать? И я на один день — в коммунистический субботник — встала на 100 станков», — вспоминает Зоя Сафронова.
Но самый большой рекорд неутомимой Зои был ещё впереди: когда в 1976-м одна из ткачих комбината уехала в Москву на съезд КПСС, Зоя Сафронова взяла на себя ещё и её станки. 8 дней она обслуживала 112 станков, и этот рекорд по сей день остаётся непобитым. Вся эта история и так звучит как сценарий к фильму советской эпохи, а стахановка Зоя сделала и ещё один красивый жест: все деньги, заработанные за восемь дней на 112 станках — это около 400 рублей, — отдала в Советский фонд мира. Подруги ругали: Зоя Фёдоровна, конечно, была выдающийся ткачихой, Героем Социалистического труда, а жила при этом небогато. Но все вопросы женщина отвечала просто: кто как ни мать троих сыновей, отслуживших в рядах советской армии, должен поддерживать мир во всём мире?
Оборудование красноярскому комбинату поставляло и предприятии из соседнего Новосибирска — «Сибтекстильмаш» — мощный завод (ежегодно в 1970-е и 1980-е годы он выпускал от 5500 до 6000 текстильных станков) с богатой историей. Из воспоминаний главного конструктора завода Юрия Косых о работе завода в 1979 году:
«Одна из наших новинок — станок с жаккардовым устройством. До сих пор на наших машинах можно было производить полотно с простым рисунком. И вот на Красноярском шёлковом комбинате успешно прошел испытания станок для выпуска узорных, платьевых, декоративных тканей, покрывал, скатертей».*
В три смены
Вот с такими историями шёлковый комбинат вступал в пору своего расцвета. Количество цехов постепенно довели до пяти, а работало на предприятии около 5000 человек. Комбинат имел весь комплекс производств по переработке сырья и дизайну. Ассортиментный ряд насчитывал десятки артикулов и сотни рисунков, выпускал комбинат портьерные, жаккардовые, атласные, мебельные, подкладочные ткани и ткани специального назначения, причём Шёлковый был единственным подобным предприятием на территории Сибири и Дальнего Востока.
«Видов тканей было очень много. Я работала на больших станках на жаккардовом производстве. Эти станки тогда только привезли, и нас поставили вроде как на пробу — справимся ли. Справлялись, я обслуживала 21 станок. Помню, как крутились бобины, как челночок гонял нитку, а мы смотрели за станками, и всё больше на слух ориентировались, где какой остановился. Ассортимент всё увеличивался, и мы прямо по ходу учились: новые ткани, новые рисунки, новая заправка. Это только так кажется, что процесс везде одинаковый — для каждой ткани всё по-своему. Я вот не работала на атласе никогда, а тут недавно у бывших коллег начала расспрашивать, что там и как — а там столько своих особенностей!
Мы работали бригадами: отрывщица, мастера и две ткачихи. Мы гоняли станки, отрывщица готовила основы, когда основа заканчивалась, другую привязывала. Это называлось «завяз». Так вот она этот завяз сделает, станок обработает и снова его в работу пускает. А мастер-наладчик ремонтировал станки, да поправлял, если что нужно по ходу работы», — говорит Галина Иннокентиевна.
«Работа была интересная, но очень тяжёлая. Помните кинофильм «Светлый путь», где Любовь Орлова с песнями носится от станка к станку? Вот и я так носилась весь день, с двадцатиминутным перерывом на обед. Инженеры расчертили мне оптимальный маршрут движения по цеху — тут было не до песен.
Смена 8 часов, и всё время на ногах. Комбинат работал круглосуточно — в три смены, для оборудования такой режим был лучшим. Ночью — не усни, за станками надо следить. Если вдруг встал станок, загорелся огонёк: красный — поломка, желтый — оборвалась уточина. Это уже для поммастера работа», — вспоминает Зоя Фёдоровна.
В «Красноярские текстильщики увеличили объём производства тканей на 5,4 млн метров в год за счёт повышения производительности труда, которая возросла за два года на 18,4%. Тканям семи артикулов присвоен государственный Знак качества. На проходившей в 1972 году ярмарке в Лейпциге ткань «Хакасия» была удостоена Большой золотой медали. Ещё раньше как знак признания высокого качества красноярских тканей ими были декорированы залы и холлы гостиницы «Россия» в Москве и советская часть здания Совета Экономической Взаимопомощи», — пишет в своей книге «Огни Енисея» Евгений Нифантьев.
Красноярские ткани расходились по всему Союзу и продавались даже за границей. Дорогие портьерные, как правило, и использовались в гостиницах, дворцах труда или правительственных зданиях. По всей стране знали наши ткани: «Эвенкия», «Северянка», «Ангара», «Сибирь». В магазинах такого дефицита было не достать, да и для работников «блата» не было. Единственная возможность — стать победителем соцсоревнований, которые устраивались и между ткачихами, и между бригадами. Лидер получал денежный приз и несколько метров дорогой редкой ткани, и за такие трофеи работники готовы были сражаться. Плюш, который особенно ценили в Узбекистане, ни одно предприятие больше не производило. Шёл взаимовыгодный обмен: узбеки поставляли на комбинат сырьё, а приобретали готовую ткань.
А вот плательной, подкладочной ткани хватало на всех — её продавали в красноярских магазинах. Этот продукт, правда, уникальным не был: подкладочные ткани производила, например, московская «Красная роза». Зоя Сафронова вспоминает, что соревновалась с одной из столичных ткачих, и в каждую командировку обязательно забегала на их производство. Косынку на голову — и к станку: обсуждать, пробовать. Кстати, москвичи, даже начальники производств, приезжали в Красноярск для обмена опытом, когда наши работники осваивали технологию быстрее.
«Я считаю, что главной нашей мотивацией патриотизм. Меня часто спрашивали: зачем я всё это делаю? Да просто я болела за край, хотела, чтобы мы ставили рекорды и осваивали новые технологии. Как это: Москва может, а мы нет? Вот и работали с большой отдачей», — говорит Зоя Сафронова.
В 1972 году Красноярскому шелковому комбинату было присвоено имя 50-летия СССР, а в 1974-м — звание «Предприятие высокой культуры».
Работа для «мамы»
Закономерно, что на предприятии, где мировые рекорды ставили девушки, лучшим руководителем также стала женщина. Эпоха расцвета Шёлкового комбината пришлась на период, когда во главе его стояла Нина Озерова. Пост директора она занимала на протяжении 21 года. За это время предприятие вышло на передовые позиции в своей отрасли: 23 квартала подряд Красноярский шёлковый комбинат держал переходящее Красное Знамя социалистического соревнования. Работники вспоминают, что за качеством выпускаем тканей следило министерство, но ответ сотрудники держали перед Ниной Даниловной, и брака или низкопробного товара на комбинате она не допускала.
Бывшие работники отзываются о ней очень тепло: рассказывают, что называли матерью, что приходили в кабинет директора посоветоваться и пожаловаться, что дверь этого самого кабинета для сотрудников всегда была открыта. А ещё, что Нина Даниловна делала ставку на «железо», а на человеческие ресурсы. Для того, чтобы ткачихи могли выполнять и перевыполнять план, необходимо было решить множество социальных вопросов. И в этот период была налажена тесная связь с Манским совхозом, который поставлял на комбинат мясо, были построены теплицы, где выращивали лук, огурцы, капусту, цветы для работников предприятия. Построили овощехранилище на 400 тонн. Картофеля, моркови, свеклы, солёной капусты, огурцов хватало на целый год. Столовая на комбинате была большая — на 400 мест, ведь обед на производстве всего 20 минут. А ещё на предприятии появилось нечто небывалое — кабинет психологической разгрузки. Казалось бы, не самая нервная работа, но попробуйте целый день пробегать от станка к станку. А ещё, чтобы облегчить быт рабочих, прямо на проходной был открыт пункт по ремонту обуви, раскрою ткани. Позднее у Шёлкового комбината появились и свои автобусы, которые подвозили сотрудников утром на работу, ночью — по домам. Были построены детские сады, своё училище, где готовили ткачих, общежитие на 600 мест. В Петряшино появилась турбаза, на Красноярском море — охотничье угодье.
«Всех работников обеспечивали жильём: где-то целый дома шелковики занимали, где-то — подъезды или этажи. Я, например, когда вышла замуж, получила гостинку. Был и собственный детский сад, ведь мы только год дома сидели, а потом опять на работу, к станку. Могу сказать, что Нина Даниловна была очень хорошим руководителем: всегда о нас заботилась, и аванс, и получку мы всегда получали вовремя», — делится Галина Башмакова.
«Мы ведь были молодые девчонки, дети ещё маленькие у всех. Помню, я уезжаю в командировку, а Нина Даниловна спрашивает, с кем у меня дети. Как узнаёт, что дома остались, помогает с путёвкой в пионерлагерь. Наша же комсомольская организация и помогала строить этот лагерь в Большом Кускуне. Он и до сих пор стоит, только не работает, конечно», — соглашается Зоя Сафронова.
От комбината к офисам
Счастливые рабочие будни Шёлкового комбината закончились примерно тогда же, когда закончился Советский Союз. Галина Иннокентиевна уходила с предприятия в 1991 году, и тогда, по её словам, комбинат чувствовал себя хорошо: цеха работали, заказы поступали. Вот только с сырьём к тому времени начались проблемы: если раньше оно поступало из разных союзных республик и даже из разных стран мира (Галина Башмакова, скажем, работала с японским сырьём, а красители привозили из Китая), то теперь одним из основных поставщиков стал Узбекистан и местные производители.
А потом не стало и их. Настали тяжёлые времена для «Сивинита» и «Сибволокна». Шёлковый комбинат в духе времени получило новое имя — АО «Шелен» (1992 год). Когда, спустя некоторое время, Галина Башмакова зашла на родной комбинат, предприятия она не узнала.
«Было страшно смотреть. Людей осталось очень мало — в основном те, кто дорабатывали стаж. Я зашла в свой цех — брякает два-три станка. Тишина и пустота.
Чуть позже на комбинате, как и на многих заводах тогда, появились свои деньги — «шеленки»: людей-то надо было кормить, а рублями уже не платили. В Работники здесь просто выживали. На комбинат привозили продукты, на эти «шеленки» можно было что-то купить. Ещё работали магазины на территории, распродавались наши ткани. Продукции было всё меньше и меньше, площади начали занимать чем-то другим. Я как-то пришла в пятый цех, а меня уже и не пустили. Там ещё что-то работало, а четвертый просто был закрыт», — рассказывает Галина Башмакова.
Продукция «Шелена» ещё продавалась — большая часть за пределами Красноярского края. В основном это была европейская часть России и Сибирь. Однако с ростом энерготарифов красноярские ткани стали менее конкурентоспособными, что заставило руководство компании переключиться на Дальний Восток. Позже основными заказчиками шёлкового комбината стали предприятия Иркутской области, Хабаровского и Приморского краёв.
В начале 2000-х состояние комбината можно назвать агонией. Он сжался до одного цеха, остальные стояли заброшенными. Оборудование продавали или сдавали в металлолом. В июле-августе 2001-го производство было остановлено из-за отсутствия рынка сбыта. В сентябре цех снова заработал —говорилось, что за время простоя были проведены профилактические и ремонтные работы оборудования. Генеральный директор АО «Шелен» Вячеслав Логинов тогда характеризовал ситуацию на заводе как крайне тяжёлую. Говорил, что не хватает оборотных средств, что энерготарифы оказываются слишком высокими, что предприятие вынуждено приобретать сырьё в других регионах, а это очень непросто: если, работая с местными заводами, можно было покупать его небольшими партиями, то теперь для разовой закупки приходилось находить не менее 2 млн рублей. Руководство очень надеялось, что вернутся к жизни «Сивинит» и «Сибволокно», и тогда ситуация станет попроще.
Но заводы-побратимы не воскресли. В 2004-м году была предпринята последняя попытка: руководство комбината сообщило, что изготовит партию ткани для итальянских заказчиков. Говорилось, что мощности будут задействованы менее чем на треть, но объёма заказов хватит, чтобы обеспечить работой небольшой коллектив на несколько месяцев. А в 2005-м депутат Законодательного Собрания Красноярского края Виктор Зубарев, выступая на научно-практической конференции заявил, что история «Шелена» подошла к концу.
«Новый собственник комбината не заинтересован в сохранении профиля предприятия, останется лишь небольшое шёлковое производство. Власти сейчас рассматривают комбинат как бизнес-инкубатор по типу телевизорного завода. Там будет развиваться торговля, сфера услуг», — сказал Виктор Зубарев.
Примерно это время и принято считать финалом истории комбината, хотя процедура банкротства «Шелен» началась только в 2009-м. Сегодня о некогда успешном крупном предприятии напоминает только огромная территория да постройки, ранее бывшие цехами. В них разместились магазины, офисы, склады и большой торговый центр. По профилю работает разве что котельная — она у комбината была своя.

СПРАВКА

Красноярский шёлковый комбинат успел поработать в двух районах города: образовался в Кировском, в 1977 году «переехал» в выделившийся из него Свердловский. Нетрудно посчитать, что Свердловский район в этом году является юбиляром – отмечает своё 40-летие. Руководитель администрации района Владимир Саар (который, между прочим, также был переведён из Кировского района, которым руководил 4 года) рассказал, что торжественные мероприятия по этому поводу будут проходить в течение всего года. Уже состоялись два концерта, где прошли чествования орденоносцев района, а также ветеранов и тружеников тыла. В течение месяца в школах проходили встречи с Героями Труда, которые делились с юными красноярцами историями своей жизни. Ещё два юбилейных мероприятия намечены на лето и осень.


Фото: красноярские-архивы.рф

Редакция благодарит руководителя рабочей группы по созданию музея истории


«Промышленные страницы Сибири» №5 (119) май 2017 г.

Анна Кучумова.




© 2006-2012. Все права защищены. «Единый промышленный портал Сибири»


Цитирование приветствуется при условии указания ссылки на источник - www.epps.ru

© Создание сайта - студия GolDesign.Ru