div>

Фразу «Не будем спорить. Давайте посчитаем» приписывают фон Лейбницу. Выступая на КЭФ-2018, кандидат технических наук, заслуженный эколог РФ, заместитель директора по науке ФГАУ «Научно-исследовательский институт «Центр экологической промышленной политики» Минпромторга России Андрей Недре настаивал именно на таком подходе к оценке экологической ситуации в Сибири. Коллегу поддержал генеральный директор ООО «Институт проектирования, экологии и гигиены», к. м. н Алексей Ломтев.

«Задача не только в том, чтобы констатировать проблематику. Нужно провести исследования. Нужно разделить данные о выбросах по слоям, по вкладчикам, чтобы понять, какие из них являются наиболее важными. Исходя из этих данных, можно оценивать эффективность природоохранных мероприятий и принимать меры», — объяснил Алексей Ломтев, выступая на Сибирском энергетическом форуме. Мнение эксперта из Северной столицы претендует на объективность, поскольку интересы никого из участников рынка он не представляет.

В своём докладе Алексей Юрьевич выделил загрязнения, которые привносят в атмосферу Красноярска объекты энергетики. Для оценки экологической ёмкости города он использовал электронную модель. Выглядит она как своеобразная карта, где обозначены источники выбросов, а результаты исследований отображаются в виде пятен. В зависимости от объёма выбросов пятна могут увеличиваться и уменьшаться, так что процесс реально отследить в динамике. Эксперт объяснил, что для принятия правильных управленческих решений необходимо смотреть не общую температуру по больнице, а оценивать ситуацию по степени опасности каждого отдельно вещества и источника. То есть, образно говоря, странная получится картина, если в регион придёт сетевой газ, в этот процесс инвестируют огромные суммы, а в финале окажется, что проблема была вовсе не в угольной генерации. Кроме того, важно знать, где именно располагаются источники выбросов. Одно дело, если это промзона, и совсем другое  — если облако загрязнений накрывает жилой сектор.

Проводя исследования, эксперты с помощью электронной модели «отключали» определённые источники, чтобы увидеть, изменится ли картина.

«Существует два основных подхода. Можно заниматься индустриальным мониторингом, то есть поставить большое количество постов наблюдения и оценивать изменения качества воздуха. А можно проводить расчётный мониторинг. В идеале обе системы должны работать вместе, что сегодня и происходит в Красноярске. Таким образом можно понять степень участия каждого вкладчика, что с этим вкладчиком делать, и что может сделать он сам, чтобы ситуация нормализовалась», — сказал Алексей Ломтев.

Начнём со стационарных источников выбросов. Эксперт уточнил, что его данные основаны на моделях, построенных в 2017 году. С тех пор в Красноярке были приняты важные административные и производственные решения, сегодня они уже реализуются. Например, ТЭЦ-1 переживает реконструкцию. По словам Алексея Ломтева, такие существенные загрязняющие вещества, как бензапирен и оксид углерода не являются проблемой для энергетиков, сложнее обстоят дела с окисью азота и неорганической пылью. 

«Это те загрязняющие вещества, выбросы которых требуют коррекции, это необходимо отметить в программах, связанных с развитием энергетики», — отметил специалист.

Ещё один большой энергетический вопрос — котельные. В процессе обсуждения дискуссионной новой схемы теплоснабжения именно котельные называли основными источниками загрязнений — в связи с этим крупные теплоисточники и намеревались взять их нагрузку на себя. Сами представители городских котельных заявляли о том, что все экологичкские нормативы они соблюдают, и качество фильтрующего оборудования соответствует требованиям. Петербургский специалист поделился данными исследований на этот счёт.

«Материалы по инвентаризации 20 котельных, которые учитывались в этом проекте, показывают, что глобальных превышений нормативов они не формируют. Да, их влияние заметно, но не критично. Есть территории, где проживают люди, и где концентрация неорганической пыли превышает ПДК. То есть, требуются некоторые дополнительные мероприятия, которые уменьшат риск воздействия на человека со стороны котельных», — сообщил г-н Ломтев.

А вот автономным источникам теплоснабжения, то есть частному сектору, эксперт уделил особое внимание, потому что «ими в стране традиционно занимаются мало». В процессе исследования специалисты проанализировали большое количество источников, выяснив, как располагаются дома в частном секторе и чем именно люди их отапливают.

«Вывод таков: по двум веществам частный сектор формирует достаточно серьёзную проблему. Более 7% территории он загрязняет оксидом углерода. И все понимают, что «под удар» попадают именно те площади, где живут люди.  Если в случае с индустрией мы имеем промплощадку, санитарную защитную зону, то здесь горожане проживают непосредственно. Ситуация с бензапиреном выглядит ещё более удручающей. 24,6% территории загрязняет этим веществом частный сектор — влияние, сопоставимое с алюминиевым заводом. Мы рассматривали возможность проведения мероприятий по переводу частного сектора на альтернативные источники топлива. Чтобы оценить их возможную эффективность, мы «выводили» частный сектор Центрального района и правобережной части города. Ситуация оптимизируется существенно: остаётся 0,9% территории по оксиду углерода и 5,5% по бензапирену», — рассказал Алексей Ломтев.

«Централизованное теплоснабжение — это то, к чему нужно стремиться. Много говорится о работе небольших котельных. В городе есть и зарегистрированные малые теплоисточники, но ещё больше «подпольных». И там труба — чуть выше крыши. Ими очень выгодно пользоваться — до тех пор, пока их не выявили. Это очень глубокая проблема, связанная с работой малого бизнеса. Если у предпринимателя есть стратегия развития хотя бы на пять лет, он озаботится созданием инфраструктуры, подключении к сетям. А с мыслью, что через год всё может развалиться, можно и печурку пожечь. А в сумме получается огромное количество выбросов.

Второй фактор — наш огромный частный сектор, который можно считать основным источником бензапирена в воздухе города. Около 8 000 частных домов сегодня в городе. Обратите внимание: у нас жалобы на качество воздуха часто звучат летом в выходные дни. Молва объясняет это тем, что на предприятиях выключили фильтры. А может быть, дело в том, что все поехали на дачи и затопили печки, зажгли костры? Если сравнить воздух Красноярска с абаканским или минусинским, то там ситуация ещё хуже — именно из-за большого частного сектора.

Третий крупный источник — это автомобили. Все прекрасно видят, что их количество со временем только увеличивается. К тому же у нас в Сибири суглинок, который во время дождя и таяния сплывает на дорогу. В результате: проехала машина — а за ней шлейф пыли. В Европе, например, песок, и он так не пылит», — поддерживает выводы учёных директор Красноярской ТЭЦ-2 Олег Бубновский.

Интересно, что к аналогичным выводам эксперты экологического проекта «Чем дышит Абакан, Черногорск и Минусинск?». Результатами мониторинга с общественностью поделился координатор отделения Экологической палаты России Сергей Шахматов. Месяц отопительного сезона он проводил исследования атмосферного воздуха Хакасии в приземном слое атмосферы. Замеры проводились по бензопирену, взвешенным веществам и мелкодисперсной пыли.

Так вот, главными загрязнителями хакасского воздуха эколог назвал печное отопление и автомобильные выбросы. Что качается Черногорска — неизменного участника ТОП-20 самых грязных городов России, то Сергей Шахматов подозревает, что по ночам в печах частного сектора тут жгут мусор — такую версию он видит наиболее логичным объяснением сложившейся экологической ситуации.

«Мы предлагаем властям закрывать незаконные точки бизнеса, переводить частный сектор на центральное отопление, замещать котельные более крупными теплоисточниками, запрещать пользоваться топливом ниже пятого экологического класса опасности и развивать «газонную» инфраструктуру. А уже прислушиваться к нашим советам или нет власти решают сами», — рассказал Сергей Шахматов.

Таким образом, благодаря современным технологиям удалось документально выявить крупный источник загрязнения. В этой связи понятны возможные дальнейшие действия, и участники рынка выступают со своими предложениями. «Красноярсккрайгаз» обрисовал возможность установки котельных не на природном, а на сжиженном углеводородном газе (об этом вы можете прочитать в материале «Дайте газу шанс» в этом номере журнала). СУЭК разработал быздымные угольные брикеты — пока это перспективный проект, но не исключено, что переход частного сектора на это топливо станет решением экологической проблемы. Однако ряд специалистов считают, что произведённые расчёты не отражают ситуацию целиком. 

«Мы все хотим, чтобы воздух во всех городах России был чистым. Но сделать его таковым у нас не получится», — безапелляционно заявил представитель Ассоциации Экологических Расследований Сергей Михайлюта.

Дело вот в чём. Описывая новые технологии или анализируя объём выбросов от различных источников, специалисты обычно учитывают только несколько показателей, «которые не раскрывают весь экологический прессинг». 

«В сводных томах ПДВ с 1986 года было 80 показателей, сейчас их стало чуть больше. ПДК разработаны для 611 показателей. И только 20 параметров находятся в системе мониторинга. Что мы слышим в докладах? «Содержание CO, содержание CO2…». Это всё прошлый век! Если мы будем опираться только на официальную отчётность, то придём к тому, что у нас нет проблем с воздухом. Если мы будем идти по этому пути, то всё время будем находиться в состоянии нефизической реальности», — сказал Сергей Владимирович.

О том, что проблемы с качеством атмосферного воздуха в регионе есть, скажет любой сибиряк, только без специсследований невозможно сказать, какие именно вещества в нём содержатся. АЭР провела очень простой тест: обычные сорбционные фильтры установили в различных частях города, через них прокачивали воздух со скоростью 5 м/с. Результат продемонстрировали гостям форума: фильтры были буквально чёрными.

«Мы хотели оценить концентрацию 30 металлов в воздухе в различных районах города. Есть пространственные различия, скажем, между районом Торгашино и районом ТЭЦ-1: отличаются показатели по кадмию, цинку, хрому, свинцу, алюминию, железу. Например, возле ТЭЦ наблюдается в 15 раз большая концентрация кадмия, в 4,5 — хрома. А ведь металлы — это только 0,03% валовых выбросов», — объяснил Сергей Михайлюта.

Допустим, в воздухе действительно присутствуют все вышеупомянутые металлы — где-то больше, где-то меньше. Но если их содержание в пределах ПДК, что же в этом страшного?

«Давайте будем сравнивать не с принятыми в России ПДК, а с международными требованиями. И тогда мы увидим, что, например, по хрому у нас сложилась крайне неприятная ситуация. Действующая в России ПДК в 1600 раз ниже уровня приемлемого риска. По марганцу мы находимся на уровне приемлемого риска. По никелю и кадмию у нас концентрация выше. И это укороченный ряд — для иллюстрации.

Ещё один важный момент — как распределяются эти вещества в вертикальном столбе. На более высоких террасах левого берега наблюдается различия между концентрацией на уровне земли и на уровне 75 м, и разница эта в два раза. Но если мы переместимся на правый берег, то при определённых условиях эти различия стираются. Концентрация мелкодисперсной пыли и, соответственно, всех веществ, которые в ней содержатся, в 4 раза выше, чем на левом берегу. И разницы между землёй и высотой в 100 м тут нет», — комментирует эксперт.

По его словам, для того, чтобы рапортовать об успешности тех или иных природоохранных мероприятий, необходимо располагать информацией с учётом всех критериев. И с этой позиции стоит принимать правительственные и технологические решения, а также проводить сертификацию технологий очистки выбросов.