Сегодня пятница 29 марта 2024 г. 13:56
сделать стартовой в избранное
О проекте
Контакты
Форум
Размещение рекламы
   
 
 
Логин Пароль  
 
 
запомнить на этом компьютере
регистрация  |  если забыли пароль
 
 
№120июль 2017Сибирь молодая
Скованные одной цепью
Несколько лет назад в России случился этакий кластерный бум. Словосочетание «промышленный кластер» звучало на каждом совещании, круглом столе или мозговом штурме. Минпромторг активно взялся поддерживать это направление, подобную структуру именовали «новым словом в экономике». Но, как известно, всё новое – это хорошо забытое старое, и, по сути, опыт кластерного развития у нашей страны и конкретно у сибирского региона имеется.

«У каждого поколения должны присутствовать какие-то основания считать, что они открывают Америку. Это не хорошо и не плохо, это просто особенность человеческого развития. По сути: что такое кластер? Это среда, в которой собраны производства, предприятия или организации, работающие в едином процессе создания продукции или оказания услуг. Это было во все времена. Вспомните Тольятти в Советское время. Крупный автозавод и целый город, который на этот автозавод работает. Тот же кластер, хотя город понятия не имел, что таковым является. Или зона КАТЭКа — тоже, в общем-то, огромный кластер: большое количество производств на одной территории. Просто сейчас эта форма организации в моде. И пусть всё доброе и хорошее, что в таком формате есть, появится и в сегодняшних кластерах — вне зависимости от того, будут они так называться или нет», — рассудил министр экономического развития и инвестиционной политики Красноярского края Михаил Васильев.
div style="text-align: justify;">«У каждого поколения должны присутствовать какие-то основания считать, что они открывают Америку. Это не хорошо и не плохо, это просто особенность человеческого развития. По сути: что такое кластер? Это среда, в которой собраны производства, предприятия или организации, работающие в едином процессе создания продукции или оказания услуг. Это было во все времена. Вспомните Тольятти в Советское время. Крупный автозавод и целый город, который на этот автозавод работает. Тот же кластер, хотя город понятия не имел, что таковым является. Или зона КАТЭКа — тоже, в общем-то, огромный кластер: большое количество производств на одной территории. Просто сейчас эта форма организации в моде. И пусть всё доброе и хорошее, что в таком формате есть, появится и в сегодняшних кластерах — вне зависимости от того, будут они так называться или нет», — рассудил министр экономического развития и инвестиционной политики Красноярского края Михаил Васильев.
Кластер есть, а слова нет
В связи с тем, что в 2015 году вышло постановление Правительства РФ «О промышленных кластерах и специализированных организациях промышленных кластеров», у нас сформулировали отличительные признаки организаций такой формы. Это, впрочем, не энциклопедические критерии, а требования для включения в перечень Минпромторга — для предоставления господдержки. Судя по этому списку, современный кластер должен быть создан по соглашению с правительством региона, иметь в своём составе не менее 10 участников и одно якорное предприятие, иметь в инфраструктуре определённый перечень организаций и соответствовать ещё ряду требований. Но ключевым организационным признаком всё-таки называется уровень кооперации: «не менее 50% выпуска промышленной продукции каждым участником кластера используется другими участниками (за исключением предприятия, осуществляющего выпуск конечной промышленной продукции кластера)».
Если же формулировать более общее определение, то имеет смысл обратиться к работам американского экономиста Майкла Портера, который и ввёл это понятие экономику — дело было в 1990 году. По Портеру, кластер — это «группа географически соседствующих взаимосвязанных компаний и связанных с ними организаций, действующих в определенной сфере и характеризующихся общностью деятельности и взаимодополняющих друг друга».
Таким образом, нельзя не согласиться с Михаилом Васильевым: идея развивается, меняется название, но суть остаётся прежней. В Советском Союзе слова «кластер» не было — подобную форму организации называли «комплексом». Но, как заметил классик, «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет».
Как предприятия могут работать в цепочке? В чём особенности, плюсы и минусы такой организации? Для того чтобы разобраться в этом, предлагаем совершить исторический экскурс — примерно на полвека назад.
Большая химия
В качестве иллюстрации промышленного комплекса прошлого можно привести красноярский химпром — в него входил ряд крупных предприятий города. В годы безудержного восхваления химии их величали даже «золотым кольцом». «Кольцо» — это, конечно, для красного словца, однако длинную производственную цепочку выстроить можно. Стартовые позиции такие: огромные лесные богатства, мощная сплавная река, Трансиб, связывающий город со многими леспромхозами. Что называется, грех не воспользоваться.
Всё начинается с ЦБК. Не хронологически (комбинат был построен довольно поздно), а технологически: именно он стал первым звеном цепочки. Вообще-то ЦБК намеревались построить ещё в 1932-м: тогда было возведено несколько корпусов, появились первые здания посёлка «Бумстроя», уже даже приступили к монтажу оборудования. Но тут в дело вмешалась война, и задумку пришлось отложить — аж до 1956 года. В апреле 1960-го года древесно-подготовительный цех получил первую партию технологической щепы, и вскоре в варочном цехе на свет появилась первая сибирская целлюлоза. Первую газетную бумагу получили через несколько месяцев. Для начала на ней отпечатали комбинатовскую многотиражку, а через три дня — ожидаемо и патриотично — тираж газеты «Красноярский рабочий». С этого времени на красноярской бумаге печатались большинство газет, выпускаемых в Восточной Сибири.
Роль второго звена в большой химии Красноярья отводилась заводу химического волокна — он же «Химволокно», он же «Сивинит». Впрочем, сырьё сюда поступало со многих предприятий. Его история началась в 1954-м — со ввода в эксплуатацию производства вискозной текстильной нити (шёлка) №1 мощностью 5 000 тонн в год. Текстильное производство запустили на заводе первым, а через несколько лет началось и производство вискозной кордной нити — по своим технико-экономическим характеристикам она была на несколько порядков выше хлопчатобумажной. Потребителями продукции красноярских химиков были более сотни предприятий Союза: текстильные и шёлковые комбинаты (в том числе и красноярский шёлковый), ковроткацкие и трикотажные фабрики, шинные заводы.
Производство шин — ещё одно звено в химической цепочке Красноярска, однако до этого этапа пока далеко. Пока же переберемся на биохимический завод, на который с ЦБК и других предприятий региона отправляли отходы производства.
«Основным видом сырья для выработки этилового спирта должны явиться древесные отходы. Современная практика отечественного гидролизного производства показывает, что одна тонна абсолютно сухих опилок заменяет до 0,7 тонны муки. Таким образом, работа Красноярского гидролизного завода на полную мощность должна ежегодно экономить до 1,5 млн пудов хлеба», — писал крайкому партии руководитель завода Михаил Сервилин.
Гидролизный завод в Красноярске заработал ещё в войну: первую продукцию получили в 1943-м. Тогда «сверху» была поставлена задача: во что бы то ни стало увеличить выпуск гидролизного спирта по всей стране, поскольку он нужен был для военной промышленности. В последующие годы провели реконструкцию предприятия, в результате чего удалось существенно расширить производство.В 
Работы биохимикам прибавилось в связи с запуском завода синтетического каучука — это произошло в 1952-м. Завод такого профиля заработал в Сибири впервые. Несколько раз предприятие переживало реконструкцию производства, каждый раз осваивая новые виды продукции.
«Многие не совсем точно называют синтетический каучук «заменителем натурального каучука». Это неточно, потому что в ряде случаев синтетический каучук превосходит натуральный. А если учесть, что он избавляет нашу страну от необходимости закупать ценное сырьё за границей, то всякому станет ясно, что важная для нас химическая промышленность, осуществляющая чудесные превращения, казалось бы, бесполезных древесных опилок в каучук, спирт, резину», — писал Александр Суходрев в статье «Что может автоматика?» в 1958 году.
К слову, в 1970-х гидролизный завод организовал кооперацию ещё с предприятиями чёрной металлургии. Долгое время на производстве не находилось применения лигнину — веществу, образующемуся из древесной массы после химической обработки. Специалисты завода вместе с учёными решили эту проблему: в новом цехе из лигнина начали производить крупногранулированный уголь — металлурги принимали его в неограниченном количестве. Производство на заводе, таким образом, стало безотходным. В то же время дрожжевой цех работал на нужды сельского хозяйства: кормовые дрожжи в качестве добавок поступали на красноярский и ачинский комбикормовый заводы.
Но основной продукт — это, конечно, синтетический каучук. Поставлялся он на многие предприятия, но одним из важнейших потребителей стал Красноярский шинный завод. Такое производство стало очень важным для послевоенного Союза, где случился настоящий бум автомобилестроения — автопарк страны рос на глазах. Завод должен был обеспечить потребность в автомобильных шинах Восточной Сибири, Урала, Казахстана, Средней Азии и Дальнего Востока.
Первая покрышка с маркой «КЯ» была изготовлена в 1960 году. Предназначалась она для автомобиля ГАЗ-69, но на дорогу так и не выехала — отправилась на вечное хранение в краеведческий музей в Красноярске. В период своего расцвета завод выпускал свыше 2 млн шин в год: для грузовых, легковых автомобилей, сельскохозяйственной и дорожно- строительной техники. Были даже шины для самолётов В и армейской спецтехники. Сибирские шины участвовали в строительстве Красноярской ГЭС: завод поставлял покрышки для мощных самосвалов, которые возили бетон и каменную породу для перекрытия Енисея.
Ещё одним потребителем синтетического каучука стал завод РТИ. Он специализировался на производстве конвейерных лент, шлангов высокого давления, приводных и вентиляторных ремней и других технических изделий из резины.
Принцип домино
Эффектно, что и говорить. Пожалуй, не стоит подробно останавливаться на плюсах подобной организации: кластерной или комплексной — как угодно. Здесь и сокращение логистических затрат, и решение кадрового вопроса (естественным путём специалисты «концентрируются» в регионе, где развивается профильное производство), и возможность долгосрочного планирования. При этом, если посмотреть с другой стороны, подобная взаимозависимость становится и бедой кластеров: когда на одном из этапов начинаются сложности, вся система рассыпается по принципу домину. Вышеописанное «золотое кольцо» химпрома — яркое тому доказательство, ведь сегодня практически все упомянутые предприятия уже ушли в историю. Завод синтетического каучука сумел выстоять и в изменившихся условиях экономики: в период Перестройки большая часть его мощностей была законсервирована, но в начале 2000-х завод вошёл в состав СИБУРа. Наладили поставки сырья на производство и восстановили систему сбыта продукции предприятия. А вот заводы-побратимы в новую эпоху войти не сумели: где-то сегодня едва-едва работают несколько цехов, где-то расположились склады и офисы, а где-то производственные помещения попросту рассыпаются.
Однако сегодня условия создания промышленных комплексов изменились: на смену плановой экономике пришла рыночная. К добру ли, к худу — это ещё как посмотреть.
«Беда современных кластеров в том, что при Советском государстве был единый центр, который принимал стратегические решения и хорошо или плохо их реализовывал. Был один мозг, одна рука, одно тело. Сегодня система принятия решений рассредоточена. Хозяйственным комплексом, который был создан как единый центр, владеет огромное количество разных собственников, не связанных друг с другом ни общей идеологией, ни единой судьбой, ни общей историей — ничем вообще. И заставить их искусственно объединиться ради какой-то цели очень сложно. Где-то это может получиться, а где-то не получится никогда. Это одно из слабых мест в попытке возродить или создать кластерное хозяйствование. Однако заниматься этим, я читаю, всё же нужно, только использовать стоит не командный принцип, а экономическую логику. Потому что очень важен принцип эмерджентности, когда два плюс два — это уже не четыре, а пять, когда появляется дополнительный эффект от объединения усилий», — рассуждает Михаил Васильев.
«Современная кластерная система значительно отличается от забытого старого. Механизм отличается в корне, если при Советском союзе был полный контроль государства за производством, в том числе и цен, то в настоящее время всё в частных руках, а частные владельцы, в первую очередь, ищут свою выгоду, доминируют цели юридического лица», — считает председатель Совета директоров ООО «Липецкмаш» Владимир Лаврентьев.
Даёшь кластер в массы!
И сегодня кластеры в России появляются: где-то восстанавливаются оставшиеся со времён СССР мощности, где-то отстраиваются новые. В 2015-2016 году в Минпромторге заявляли о возможности существования 59 промышленных кластеров — по оценкам регионов России. Только 4 из них имели статус «действующий», и только один — негосударственную форму собственности. Больше десятка из заявленных кластеров — сибирские, ключевое направление ожидаемое — добыча и переработка полезных ископаемых. Что из всего этого выйдет — покажет время.
«В последние годы идеология формирования кластеров и технопарков — в чем-то модных, а в чем-то объективно необходимых новых веяний — приносит определённые плоды. На протяжении последних 10 лет можно было наблюдать некий пик моды на кластеры: он должен был быть везде, в каждом производстве и каждой деревне. Эта буря прошла, но следы её остались. И сегодня там, где создание кластера было объективно возможным и необходимым, такие объединения появились, хотя не все они называются кластерами. Например, в алюминиевой промышленности в Красноярском крае существует именно такая форма деятельности, и работает этот кластер уже много лет, хотя и без «вывески». Там есть и высокие технологии, и инженерно-технические разработки, есть и целые центры с привлечением всех передовых научных знаний. И большое количество людей, может быть, сами того не понимая, работают в этом кластере. То есть иногда случается так, что кластерная структура формируется не благодаря усилиям политиков или указаниям сверху, а по объективной необходимости. И в такую организацию я верю больше.
Я думаю, что данный формат требует развития, и, если всё будет организовано правильно, эффект от него получится заметный. Взять, например, угольную промышленность: можно, конечно, добывать уголь и сжигать его по существующим технологиям, которым уже несколько сотен лет, а можно этот же уголь, используя химические процессы, как-то преобразовывать и получать более экологичные виды топлива, продукты для нефтехимии. И мы можем получить создать с большей отдачей — бюджетной и экономически-финансовой, а заодно и большее количество людей занять в этой сфере», — считает Михаил Васильев.

Станки родом из Липецка
Сегодня кластеры в России – это не только перспектива на будущее, но и реально существующая форма промышленного производства. В большинстве случаев такие организации ещё только формируются, однако результаты их работы уже очевидны. Взять, например, промышленный кластер станкостроения и станкоинструментальной промышленности «Липецкмаш». Сегодня каждый 10-й российский станок производится в Липецке, а к 2020 году кластер планирует занять 20% российского рынка универсальных станков.
«Кластер «Липецкмаш» находится в стадии становления. Внутрикластерные связи существуют, но ещё не сложились в идеальную картину. Мы ожидаем развития, видим перспективы, формируем внутри региона мощную машиностроительную отрасль, конкретно — станкостроение. В этом нас поддерживают областные власти и Липецкая областная ассоциация промышленных предприятий. «Липецкмаш» работает по принципу кооперации: участники могут развивать друг с другом устойчивые кооперационные связи. В дальнейшем хотелось бы поднять станкостроительную отрасль не только на уровне Липецкой области, но и в масштабах страны», — комментирует генеральный директор ЗАО «Липецкое станкостроительное предприятие» (ЛССП) Владимир Петров.
«Липецкмаш» — как раз один из примеров удачного приложения кластерной политики к промышленному производству. Кластер имеет довольно сложную организационную схему, да и географически «растянулся» на целую Липецкую область (областной центр и четыре муниципальных образования) — численность населения территории кластера составляет 700 000 человек. В составе промышленного объединения сегодня входит 38 организаций, из них 20 промышленных предприятий, 5 учебных заведений, 2 научно-исследовательских института. Важно, что в кластере не только производственные предприятия, но и учебные заведения, которые готовят будущих специалистов.
«Взаимодействуя с преподавателями, знакомя студентов с деятельностью нашего предприятия, проводя регулярно профориентационные, ознакомительные экскурсии по предприятию, мы можем рассчитывать на то, что в программу обучения будут добавлены важные для нас темы. Студенты, узнав о том, какие профессии востребованы на рынке, смогут направить свое внимание в нужную область», — рассказывает директор по развитию ЛССП Мария Горшкова.
Якорным в «Липецкмаше» является ЛССП — именно здесь создаются станки различных типов. А вот его элементы производят другие компании объединения. Регулярно проводятся собрания, где участники кластера узнают о потребностях друг друга, находят пути возможной кооперации.
«Наше предприятие В производит асинхронные электродвигатели с диапазоном мощностей от 0,18 до 400 кВт, что частично покрывает потребности ЛССП (от 0,09 до 11 кВт). В дальнейшем планируется производство электродвигателей специального исполнения, спроектированных по индивидуальным заказам, что позволит полностью покрыть потребности якорного предприятия «Липецкмаша» в электродвигателях и в скором времени наладить производство высокоскоростных электрошпинделей для российского станкостроения. Кроме того, в марте 2017 мы закупили у ЛСПП плоскошлифовальный станок с прямоугольным столом и горизонтальным шпинделем ЛШ4080ВФ2, в апреле — ЛТШ-2 с пылеулавливателем, в мае — радиально-сверлильный станок 2Л554», — приводит пример взаимовыгодного сотрудничества генеральный директор ООО «Генборг» Фёдор Дудин.
«В 2016 году мы выставляли гидравлическую продукцию на совместном стенде с ЛССП на международной выставке «Металлообработка – 2016». В марте нынешнего года наш завод поставил комплектующие для гидростанции плоскошлифовальных станков. В рамках программы кластера «Липецкмаш» планируется производить гидростанции для металлорежущих станков ЛССП, в данный момент идёт совместная проработка технического задания специалистами», — рассказывает генеральный директор ОАО «Гидропривод» Владимир Мезинов.
Это, разумеется, далеко не полный список возможной кооперации между участниками кластера. Благодаря тому, что в создании конечной продукции участвуют и специализированные предприятия, и представители науки, липчанам удаётся создавать станки, соответствующие требованиям современных производителей.
«Для того чтобы поднять станкостроительную отрасль, мы намерены привлекать науку, делать продукт, который соответствует мировым стандартам. В станкостроении действует тот же самый принцип, что и с велосипедом. Его изобрели 200 лет назад — два колеса, сидение, руль. Но если взять его эволюцию даже за последние десятилетия, то станет понятно, что тот велосипед, на котором мы катались в детстве, сильно отличается от того, каким он стал сейчас. Так же и в станкостроении: появляются новые технологии, важно быть в тренде. XXI век – век цифровых технологий, которые управляют оборудованием. И мы стремимся к этому, вместе с отечественной наукой», — проводит аналогию Владимир Петров.

Уголь и наука Кузбасса
Ещё один перспективный пример – кемеровский кластер «Комплексная переработка угля и техногенных отходов». Логика его появления также очевидна. Кузнецкий бассейн является крупнейшим угольным месторождением мира. Конечно, можно добывать и продавать уголь — как это и происходит на протяжении последних десятилетий, но в мировой практике освоены технологии, благодаря которым из углей получают более пятисот продуктов. Так почему бы не производить эти самые продукты, так сказать, не отходя от кассы? В конце концов, экстенсивный путь развития угольной отрасли уже исчерпал себя, и встала острая необходимость в глубокой переработке угля на территории области. В этой связи перспективный путь экономического развития угольной отрасли Кузбасса — углехимия. Тем более, что существующие на территории области НИИ решают фундаментальные проблемы, связанные с глубокой переработкой угля, в этом направлении на сегодняшний день существует большой задел. Идея кемеровской организации состоит в том, чтобы сделать уголь началом цепочки по формированию добавленной стоимости.
Программа развития кластера уже прописана — до самого 2035 года. К этому моменту организация намерена добиться следующих показателей переработки основной продукции и отходов угледобычи: комплексная переработка до 10% всего добываемого угля, дегазация угольных пластов на 30% действующих шахт, переработка 80% отходов обогатительных фабрик и техногенных отходов угледобычи, переработка не менее 50% текущего образования золошлаковых отходов.
Сегодня кластер находится на втором этапе своего развития — из трёх сформулированных. До 2035 года, конечно, ещё далеко, и говорить о реализации поставленных целей пока рановато, однако определённые достижения у кемеровчан имеются уже сегодня. Так в списке участников кластера сегодня 61 позиция. Предприятия здесь самые разные. Есть молодые и амбициозные — с планами и инновациями. Есть динозавры рынка — подразделения «Газпрома», СУЭК и СГК. Есть исследовательские предприятия, есть строительные, есть торговые. Есть и учебные заведения — современная кластерная структура подразумевает их обязательное участие. Так что можно говорить о том, что некоторые из поставленных целей — в частности, поиск партнёров и формирование кадрового потенциала — сегодня уже достигнуты.В 
Как система с такой сложной архитектурой в принципе может функционировать? Со стороны эта задача кажется нереализуемой, но администрация кластера, кажется, видит очень стройную структуру. Скажем, угольные предприятия группы «Кокс» поставляют уголь на ОАО «Кокс». Тот, в свою очередь, производит каменноугольный бензол, который отправляется на КОАО «Азот». К делу подключается «ЕвразКокс Сибирь», и совместными усилиями предприятия создают капролактам, который может использоваться для получения пластмасс и волокон. Или другая цепочка. Разрез «Моховский» добывает уголь марки «Д». Он оправляется на ООО «Завод полукоксования», и при участии Сиб ГИУ и КузГТУ, которые готовят кадры и организуют НИР, на свет появляется продукция для металлургии.
Да, сегодня кластер ещё находится на стадии становления, кооперация участников ещё больше на уровне проекта, но совместные кластерные проекты уже имеются. Пресс-служба объединения сообщает о трёх таких проектах. Один из них касается переработки отходов углеобогащения для предприятий малой энергетики, другой — исследований сырьевой базы и разработки стратегии использования тонкодисперсных отходов углеобогащения, и третий — обучения участников кластера.


«Промышленные страницы Сибири» №6-7 (120) июнь-июль 2017 г.

Анна Кучумова.

Новости
 
На форуме БИОТ-2022 пройдет сессия по ESG
Составители рейтингов компаний против промышленников! Панельная дискуссия......
 
 
Ровно через неделю стартует "Металл-Экспо'2022"
С 8 по 11 ноября 2022 г.......
 
 
Подготовка Недели металлов в Москве выходит на финишную прямую
С 7 по 11 ноября в Москве......
 
 
Новинки, инновации сварочной отрасли и бесценные знания на выставке Weldex!
С 11 по 14 октября в Москве,......
 
 
VII Всероссийская неделя охраны труда представила темы деловой программы
VII Всероссийская неделя охраны труда, которая пройдет......
 
 
Посетите главную выставку сварочной отрасли России – Weldex 2022!
      11-14 октября 2022 в Москве,......
 
 
Что будет на рынке металлов и металлоконструкций в ближайшем будущем
С 21 по 23 июня 2022 г.......
 
АРХИВ НОВОСТЕЙ
   
   
© 2006-2017. Все права защищены. «Единый промышленный портал Сибири»
Цитирование приветствуется при условии указания ссылки на источник - www.epps.ru
© Создание сайта - студия GolDesign.Ru